— Сильнее, — простонала Син. Тут она была неоригинальна. Я сильнее сжал ее грудь, просунул во влагалище большой палец, чтобы остальные могли свободно манипулировать с клитором, а языком ласкал отверстие вокруг ануса.
      Совершенно спокойным голосом она произнесла:
      — Я сейчас кончу, но ты не беспокойся, я могу это делать много раз подряд.
      Она вздрогнула на моей ладони и бурно кончила. Син не обманула меня, — было действительно очень мокро. Моя рука покрылась влагой до запястья. Ее выделения пахли свежеиспеченным хлебом.
      — А теперь сделай так, — она взяла мою руку и с силой хлопнула себя по мягким, сочащимся влагой половым губам. — Бей меня сильнее, и я кончу еще раз.
      Когда я бил ее по промежности, раздавался хлюпающий звук, и хотя мне казалось, что это должно быть больно, Синтия стонала и корчилась от удовольствия. Наконец она вскрикнула в последний раз и встала на четвереньки, затем, перевернувшись на спину, посмотрела на меня сквозь полуприкрытые веки и сказала:
      — Я кончила три раза, теперь твоя очередь.
      — Я могу подождать.
      — Нет, я вся горю. Не дай мне остыть. Я горю, горю, горю, я хочу тебя, Пол. Я стал снимать пиджак.
      — Нет времени, — сказала она. — Достань его и пусть он войдет в меня. Он наверняка большой, твой красавец? Очень большой?
      Что тут ответишь? Я даже не пытался. Да и не нужно было. Она вскочила, скинула со стола посуду и легла на него, широко расставив ноги. Ответ на это я знал очень хорошо. Розовое влагалище демонстрировало себя во всей красе. Его истекающие соком любви губы были широко раскрыты. Я расстегнул молнию, вынул пенис и вошел в нее.
      Больше от меня ничего не требовалось. Син будто сошла с ума. Она дергалась, извивалась, порывисто опускала и поднимала попку, с силой ударяясь о поверхность стола; мой член то входил в нее до предела, то оказывался почти выброшенным наружу; мне оставалось только крепче держать ее за бедра, чтобы случайно не выскользнуть из пылающей пещеры.
      Я не имею обыкновения кончать слишком быстро, но в тот день все произошло практически мгновенно. Мой член, словно водяной пистолет, блокиратор которого не выдержал циркуляции воды, извергал из себя сперму до тех пор, пока она не начала сочиться из влагалища Син. Я отстранился от нее и сказал:
      — Извини.
      — В первый раз с новой женщиной всегда так бывает, ведь правда? Выпей еще вина, а я сейчас вернусь.
      Я привел себя в порядок и уселся в кресло с откидывающейся спинкой. Когда Син вернулась, я заметил, что на курчавых волосках у нее на лобке блестят капельки воды, сама же она была абсолютно сухая, видимо, приняла душ.
      — Что ты думаешь об оральном сексе? — спросила она.
      — Я за. Ты хочешь, чтобы... Пока я восстановлюсь?
      — Нет. Сиди.
      Она раздела меня. Все, что я должен был делать, это вовремя приподнимать ту или иную часть тела. Ужасно сексуально, когда тебя раздевает обнаженная женщина. Мой член напрягся, но не встал. Прошло слишком мало времени после потрясающего оргазма, который я только что испытал.
      Она наклонилась, взяла его в прохладную ладошку и прошептала:
      — Подожди немного, и ты снова станешь большим.
      — Дай ему еще несколько минут, — сказал я. Син посмотрела на меня.
      — Если я говорю, что он встанет, значит он встанет. Теперь я буду осторожной.
      Это звучало как угроза.
      Син села на корточки между моих голых ног. Свет падал на нее сзади. Курчавый треугольник между ее ног казался черной тенью. Я смотрел на силуэт Син, вырисовывающийся в полумраке. Влагалище казалось яйцом с трещинкой наверху. Трещина была неровной, поскольку губки были немного вывернуты. Из-за воды, оставшейся на лобке, яйцо казалось покрытым пухом.
      А я был внутри этого живого яйца. Мой член разбил его скорлупу, ворвался глубоко внутрь и путешествовал по горячему, тесному и гладкому туннелю.
      Я почувствовал, что возбуждаюсь.
      Син откинула спинку кресла и подняла мои ноги на уровень своей груди. Моя правая нога и ее левая грудь соприкоснулись. Она слегка пошевельнулась, и нежный розовый сосок проделал волнующий путь от моей пятки до самых кончиков пальцев. Я никогда не думал, что место, где начинаются пальцы, так чувствительно. Син зажала сосок между пальцами моей ноги, и я ощутил, как он твердеет в их объятиях.
      — А ты растешь! — заметила она. И была права. Мой член действительно поднимался. Син отняла у меня, а точнее, у моей ноги сосок, наклонилась и широко раскрыла рот. Она облизала мои пальцы. Я чувствовал, как ее язык снует между ними, обжигая и увлажняя одновременно. Затем она сновавсунула сосок между моими пальцами и начала водить им вверх-вниз.
      Мой член становился все больше. — Не двигайся, — приказала соблазнительница.
      Она привстала, оперлась вытянутыми руками о подлокотники кресла и стала медленно наклоняться. Мне захотелось дотронуться до ее груди, но Син велела мне лежать спокойно. Я, веря в ее изобретательность, послушался.
      Мой пенис был уже практически готов. Син наклонилась еще ниже, и теперь ее лицо с жадно открытым ртом было всего лишь в сантиметре от головки моего члена. Наконец он оказался внутри нее, миновал губы, не коснулся языка и уткнулся в дальнюю часть неба. Син на мгновение замерла, а затем, издав странный горловой звук, начала делать ртом какие-то невероятные движения, от которых по натянутой коже моего пениса будто бы побежали пузырьки, заставляя его вибрировать в тесном пространстве рта; мне казалось, что с каждым разом он проникает все глубже и глубже.
      Син осторожно, на прощанье посасывая его губами, выпустила член на свободу. К этому моменту я был возбужден до такой степени, что мог кончить когда угодно.
      Она взобралась на кресло. Легкие прикосновения ее шелковистой кожи к моему телу действовали на меня подобно электрическому току. Оседлав меня, Син взяла мой член в руку и вставила себе во влагалище.
      Я замер, предоставляя ей свободу действий. Она посмотрела на меня грозно, почти с ненавистью:
      — Не двигайся! Слышишь? Не смей! Я хочу, чтобы он стал большим, очень большим. Я чувствую, как он набирается силы.
      Она смотрела мне в глаза. Ее бедра исполняли невероятный танец. Влагалище с шлепающим звуком билось о мое тело. Лицо искажала гримаса сладострастия. Ей было наплевать на мой пенис, который находился внутри нее, она сконцентрировалась только на своих ощущениях. Она не занималась со мной любовью, а использовала меня, как приспособление для мастурбации.
      На губах у нее выступила пена. Глаза сделались безумными. Син вскрикнула и несколько раз несильно ударила меня, затем замахнулась в третий раз, и я невольно вздрогнул, но она попала только по спинке кресла.
      — Прижми меня к себе. Сильнее.
      Я обнял ее за плечи и крепко прижал теплое тело к своему. Она вырывалась, стонала, терлась клитором о мой лобок, как будто совсем забыв о члене у себя внутри.

      Син застонала и, перегнувшись через подлокотник кресла, оказалась на полу — безжизненная, ослабевшая, безвольная.
      А я так и не кончил. Все было просто потрясающе. Я никогда в жизни не видел женщины, настолько поглощенной собственной страстью, но я не кончил. Син выглядела абсолютно удовлетворенной, но я не кончил, и мой член напоминал мне об этом. Я взял
      его в руку и начал было мастурбировать, но Син вскочила и крикнула:
      — Не смей! Это мое!
      — Но я подумал...
      — Я же сказала тебе, что могу кончать много раз подряд. Так потерпи же, черт тебя возьми!
      Син дернула за рычажок, регулирующий спинку кресла, и она поднялась. Затем Син наклонилась над моими бедрами, соски ее пышной груди касались моего лобка. Мой пенис снова оказался у нее во рту. Помогая себе обеими руками, она гладила, сосала, облизывала его, то почти полностью вынимая изо рта, то, наоборот, засовывая глубоко в мягкую и влажную пещеру. Туда-сюда, вниз и вверх. Я лежал неподвижно, предоставляя ей самой довести меня до оргазма...
      Мой член взорвался внутри нее потоками спермы. Она продолжала сосать его, пока он не иссяк.
      — Я не потеряла ни одной капельки, — сказала она.
      — Нет, не потеряла.
      — И никогда не потеряю, иначе ты накажешь меня.
      В первый раз за все время она заговорила о наказании. Я не обратил внимания на ее слова, решив, что это просто болтовня.
      Занимался рассвет, когда Син наконец позволила мне лечь в постель. Впереди была суббота — спать можно было сколько угодно.
      В полдень меня разбудил запах яичницы с беконом. После завтрака Син попросила меня сходить за вином и водкой, так как вчера мы уничтожили все запасы.
      Когда я вернулся, она была накрашена и одета во вчерашнюю обтягивающую черную кофточку и черные блестящие чулки.
      Я, признаться честно, намеревался продолжить наше вчерашнее занятие ближе к вечеру, а никак не в два часа дня, но мой член, "увидев" черный треугольник волос, ярко выделяющийся на белой коже в рамке из черного джерси и нейлона, все решил за меня. Я поцеловал Син и одновременно притронулся к ее ягодицам, чтобы проверить, зажили ли хоть немного шрамы от ремня.
      Когда я проводил пальцами по нежной коже, Син ежилась и вздрагивала от удовольствия, не переставая тереться об меня лобком, что тоже не настраивало меня на целомудрие.
      — Я плохо вела себя вчера на кресле, — сказала она. — Я собираюсь загладить свою вину.
      — Все прекрасно. Ты была великолепна.
      — Нет, я совсем не думала о тебе. Я чувствую себя виноватой. Позволь мне попробовать еще раз.
      Давненько женщины не просили у меня разрешения заняться со мной любовью. Я позволил ей раздеть себя и усадить в кресло. Она налила нам водку со льдом, поставила стаканы на столик рядом с креслом и забралась на меня.
      — Я не готов, — признался я.
      — Все будет в порядке.
      Она повторила вчерашний трюк с вином.
      Этот алкогольный поцелуй и жар, который шел из ее влагалища, начали приносить результаты. Она поцеловала меня в нижнюю губу, поглаживая и пощипывая мою грудь тонкими пальчиками, потеребила мои соски и вдруг достаточно сильно схватилась зубами за один из них. Я вскрикнул.
      — Больно? — спросила она. Я потер грудь:
      — Немного.
      Она подняла кофточку, обнажив соски, и сказала:
      — Что ж, отомсти мне. Я укусил ее.
      — Я сделала это сильнее.
      — Ах, сильнее!
      Я сжал зубы на ее соске. Син судорожно вздохнула, лукаво посмотрела на меня и провела ногтями по моей груди.
      Я вскрикнул. На моей коже остались четыре параллельных царапины, из которых сочилась кровь.
      — Поцелуй лечит все, — сказала Син. Она прошлась языком по ранкам, обработав каждую в отдельности, затем поднялась, сказав:
      — А теперь антисептик.
      И плеснула ледяной водки из стакана мне на грудь. Царапины жгло, но когда Син нагнулась и начала слизывать водку, я забыл про боль.
      — Еще? Я кивнул.
      — Смотри внимательно и не бойся.
      Я смотрел. Она положила руку мне на грудь, согнутые пальцы напряглись. Я видел, как они оставляют полосы на моем теле. — Скажи: "Дальше". Напряжение нарастало и я сказал: "Дальше".
      Я вскрикнул от боли, но мне было хорошо. На этот раз царапины были глубже, зато и больше пространства было для ее восхитительного языка, облизывающего мои ранки, и жадного рта, высасывающего из них водку. Продолжая лизать мою грудь, она взяла мой член за основание и погрузила его в себя.
      Син сделалась неистовой. К тому моменту, как я кончил, я был весь в поту — своем и ее, а плечи мои покрылись царапинами. Но безумие секса, в которое Син погрузила нас обоих, стоило боли. Стоило каждой капельки крови.
      Затем мы вместе приняли душ. Я был в полной уверенности, что мои силы на исходе, но Син повернулась ко мне спиной, прогнулась и, пока я мыл ей спину и круглую попку, взяла мой член мыльной ладошкой и скользила по нему вверх и вниз, прижимая его головку к своим твердым, гладким ягодицам. И я понял, что не только могу иметь эрекцию, но и кончить. Что я и сделал, обильно пролив сперму на ее блестящие от воды бедра.
      Кончить на женщину, а не в нее для меня все равно, что пометить свою территорию. Ты клеймишь женщину, как фермер корову, и от этого она становится тебе дороже, поскольку теперь она твоя собственность.
      Мы заказали жареного цыпленка, и Син облизывала мои пальцы, а затем рисовала жиром у себя на груди, так что заснули мы опять только на рассвете.
      В воскресенье было все то же самое с полудня до четырех утра, и в понедельник я ушел на работу почти с радостью.
      Она позвонила в три часа дня.
      — Во сколько мне ждать тебя и чего бы тебе хотелось на ужин?

Звони скорее! Просто подними трубку и набери номер, всё остальное девушка сделает сама. У нас девушки на любой вкус - блондинки, брюнетки, рыжие, худенькие, полные, ... Скорее утоли свой секуальный голод! Вход »