"Еще двадцать восемь раз придет она сюда, но начало положено",- подумал Иней, - "Эх, было бы продолжение". Вот уже семь лет, как великий, златотечный, любвеобильный Рек стихии водной не подарил смертной женщине ни одного сына, да что там, и девочек то не рождалось. За что?!
     Мрачность скреблась на душе у Инея. Он был свят, в его служение Старые Кирки только приумножили рвение и богатство. Ничего, что могло бы прогневать бога. Ну, или почти ничего. Давно, очень давно, двадцать шесть лет назад: Но ведь Рек не является только семь! Или для бессмертных двадцать лет, что один миг?!
     Еще в юности Иней отличался фанатичным служением стихиям, зрелость встретила его в лице помощника Верховного слуги самого Фортеля. Единственным грехом своим считал он стремление достичь вершин служения, но оправдывал сие не корыстью, да карьерою, а необходимостью иметь возможности для просветления народа, к коему он особо способен был.
     В Тот год Инею намекнули, что Верховный слуга Верховной Стихии мудрейший Оги стар и слаб, и кроме него, благочестивого, ни о ком на этот пост и не мыслят. Сам великий охотно уединялся с предполагаемым приемником для бесед, делился опытом и тайнами. Иней впитывал премудрость на лету, старец бал доволен. И только раз пробежала тень по челу его, когда спросил он, прищурившись и пронзив взглядом: "А неужто не понимаешь сам то?" Иней ответил честно. Но мудрейший не стал объяснять: "Думай, не поймешь, отдам вместе с жезлом".
     И вот Оги не встал. Умирающий призвал Инея и Вара. Последний был Верховным слугой Терры Забавницы и слыл человеком умным, деятельным, но распутным, что благоразумно скрывал от мирян, но в тесном мирке жрецов шила не утаишь. "Зачем он здесь?" - неприязнь объяснялась нетерпимостью святого: назвался аскетом - полезай в кузов. "Может хочет мудрый Оги обязать его не грешить, связав словом с мертвым".
     Верховный поговорил с Инеем, тяжело вздохнул и отпустил последнего. Спускаясь с башни, тот думал, что жезл власти ему, вероятно, отдадут уже завтра - так плохо выглядел старик. Иней уже дошел до входа, когда вспомнил, что самое тайное знание, припасенное на потом, так и не открыл ему терпеливый Оги. Ужас охватил его, а вдруг уже не узнать! По традиции надо было подождать выхода Вара, испросить разрешения и вернуться, но страх, что мудрейший умрет раньше, толкнул его на безумство. Развернувшись перед изумленным охранником, Иней побежал наверх. Возможно, страж должен был задержать его, но Оги умирал, а кто станет естественным преемником догадывались все.
     Башня была высока, лестница крута, и запыхавшись, Иней остановился отдышаться. Сквозь стену донеслось: "Я рад, что ты знаешь, как происходит это. - У меня есть уши, ну и глаза: - Рад, хотя: Пообещай мне, Вар, что став Верховным, назначишь ты помошником Инея. Он свят и мудр, сумеет оттенить твои не слишком чистые деянья. - Не долго мне осталось куролесить, уж старость скоро (Оги усмехнулся), но я клянусь не забывать Инея. Ответь же мудрый, почему не он, а я наследую твой пост, и власть, и титул? - Достиг всего он истинною верой, он свят и я не смог ему сказать о важном, не захотел разрушить смысл жизни, вдруг он сломается, какой тогда мудрейший... Ну, а теперь прими верховный жезл, и пусть меня три дня не беспокоят, я должен умереть. Садись, поговорим еще о многом". В голове Инея все поплыло. Не помня как, спустился он, не выдержал и сел прямо на ступеньки. "О, Фортель! Это все твои капризы, не отпускаешь верного слугу. Но почему не я, а этот скользкий и изворотливый в грехах погрязший Вар! Кажется, выбери Оги наследником слегка туповатого, но крайне ревностного Туригу и то было бы легче". Неясно сколько провел Иней в забвении печали, но вывел его из себя шорох закрывшейся двери. Вар спускался по лестнице. Надо было бежать от позора, но нога не слушалась, и тут:
     Иней, так и не понял, что случилось (стихии бросились ему под ноги?), но Вар сорвался с лестницы и упал вниз. "О, боги! Вот он знак! Вы караете недостойного. А мне скромному слуге стихии, надо просто подойти и взять жезл". Не тени сомнения не возникло у Инея, ни тогда, ни потом, до этих семи лет равнодушия бога.
     Вар еще был жив, он стонал не в силах ни кричать, ни шевелится. Иней аккуратно, подавляя более брезгливость, чем сострадание, вытащил жезл из его руки. Новоявленный Верховный слуга Верховной Стихии стихий выпрямился, повернулся к выходу, и ему послышалась усмешка. Это было так дико, что он обернулся как ужаленный. Вар был мертв, настолько, насколько бывает мертв сломавший позвоночник, но он мог говорить, рассказать о его позоре, который столь своевременно закрыли боги. Бывший слуга Терры усмехался: "Напрасно, напрасно старик побоялся открыть тебе правду, я думаю, ты бы это вполне пережил". Вар потерял сознание, Иней не понял и бросился вон. Перед охранником он приосанился и вышел. Его уже ждали. Слуги стихий были сдержаны, вежливы и равнодушны, но глаза их вопрошали с алчностью: "Ну, что?"
     Вечером хватились Вара, и Иней вспомнил, что он входил к Оги, и даже предположил зачем. Но ведь Оги решил умереть и велел не входить три дня в башню. Разумеется, можно нарушить запрет, но это должен решать совет Верховных слуг, а не Иней, он ведь еще не Мудрейший, а ПРОСТО носитель жезла. Совет решил не входить, мало ли куда исчез беспутный Вар, а может на него наложили искупительное табу и т.п.
     Когда же в башню вошли:
     Иней двадцать лет не считал это грехом, божий промысел, нерасторопность людей, стихийное стечение интересов. И только теперь, когда уже ничего не вернуть, не исправить, не узнать, его посещают сомнения.
     Из путеводителя по Старым Киркам:
     "Гвардия города состоит сплошь из богородных. Великий Рек всех сынов своих наделяет могуществом и силой, что не дает возможности алчным врагам добраться до богатств города. Жители Старых Кирок, особенно влиятельные и уважаемые, охотно поощряют желание, обязательно добровольное, своих дочерей отдаться богу, что происходит довольно часто. Девушки отбирались по двум критериям: безусловной девственности и собеседованию, на котором выявлялись их устремления. В добрые времена от Златотечного рождалось по шесть-восемь сыновей в год, которые оставались при храме и воспитывались воинами. Матери, осчастливленные божественным вниманием, имели право на исполнение любого желания, но ребенка должны были оставить, хотя и могли сами кормить младенца, живя это время при храме. Последней привилегией аристократки обычно не пользовались. Рождение девочки для матери ничего не меняло, а храм пополнялся танцовщицей, работницей или служительницей Терры Вольнодоступной (каждому, точнее каждой по способностям)".

Звони скорее! Просто подними трубку и набери номер, всё остальное девушка сделает сама. У нас девушки на любой вкус - блондинки, брюнетки, рыжие, худенькие, полные, ... Скорее утоли свой секуальный голод! Вход »