Ну что, Леха. Пойдем, вдарим по пиву. Я сегодня стипуху получил. Чего ржать то.
     Заставами генералы не командуют. На заставе капитан -царь и бог! А поэтому пенсия у меня капитанская. Ноги не протянешь, но и широко не шагнешь. Значит стипуха. Век живи и век получай, как студент.
     Да я и сам сегодня только кружечку, не больше. Горю желанием к Нинке сходить, пару палок бросить. А посему надо еще бутылочку Шампани и коробочку конфет, которые получше, купить. Без этого никак не получится. Дубина ты строеросовая! У меня то получится, а у Нинки нет. У бабы оргазм только после хорошего подарка появляется. Усек, пупсик задунайский. Дежурство то сдал? Ну, тогда двинули...
     Так вот прочитал я сегодня рассказик одной бабы. Фамилия еще у нее очень интересная. Да не в этом дело. Вспомнил тут одну историю. И про себя тоже... Ничего я коротко. Не буду долго сопли по стеклу размазывать.

     Дело в первую мировую было. Да не хрен ржать. Какой к черту очевидец. Моего бати и то в проекте не было.
     В общем, на Марне или около Седана, суть дела не в том. Фронт стабилизировался намертво, войска стали в землю зарываться, а для разведки это не сахар и не мед. Разведка это что?
     Правильно. Глаза и уши. Грамотный ты, однако. Разведка еще и ноги.
     Разведдонесение, еще и доставить надо. Радиосвязи в то время, в больших масштабах, само собой не было. И данные агентурной разведки через фронт таскали связные. Вот с этого все и начинается.

     В отчетах полковой разведки о нем упоминали как о Ярвине Грау. Через линию фронта они ходили вместе с Молчаливым ефрейтором. Как звали Молчаливого ефрейтора не ведомо, по должности ему клички не полагалось. Молчаливый ефрейтор звал напарника Ярви и всячески опекал.
     Был еще Гауптман. Из бывших учителей. И как все учителя - большой зануда. По вечерам он садился около Ярвина и начинал "бесконечную жалобу на жизнь". Он жаловался на то, что его фрау Лотта вовсю гуляет с лавочником. Жаловался на то, что не может получить краткосрочный отпуск и набить морду этому рыжему, толстому скоту, который закосил от фронта прикрываясь липовой грыжей.
     Ярвин Грау закрывал глаза и изредка кивал, делая вид, что слушает. Ну и хрен ли отпуск. Он на фронте уже больше года, и не разу в увольнении не был.
     Больше года, на фронте это по любым меркам "до хрена". И не только в первую мировую. Продолжительность жизни взводного меньше трех месяцев, а рядового, от наступления до наступления.
     Мечтать не вредно, ребят хоть в увольнение отпускали в ближний тыл, до солдатского борделя. А ему - "не положено"! А впрочем, многим бордель и бабы были по барабану. Может из-за нервов, у многих не то чтобы не стоял, вовсе не поднимался. И тогда они просто надирались до поросячьего визга и шли бить морду саперам, и всем кто под руку подвернется.

     Так вот, о Молчаливом ефрейторе. Вначале линия фронта линией не была. Так, одно недоразумение. Редкие опорные пункты, да немного колючки. Тогда они ходили вместе. И Молчаливый ефрейтор обучал его премудростям разведки. Потом французы начали рыть сплошные траншеи, обустраивать пулеметные гнезда и Молчаливого ефрейтора подстрелили. Он добрался до своих, но в тыл к французам больше не ходил. Потому, что без палки уже не мог ходить. Он всегда встречал Ярвина в первой траншее и сопровождал до блиндажа разведчиков. Другие солдаты тоже знали о Ярвине, но им было строжайше запрещено разговаривать с ним и даже смотреть в его сторону. Второй запрет действовал в момент перехода. "Нихт шиссен", значит Ярвин уходит или возвращается. И ружья смолкали.
     Ох уж эта немецкая педантичность. Французы тоже не дураки и по этому "не стрелять" они и засекли Ярвина. А он, к тому времени, им порядочно насолил. Артиллерия родимого кайзера так методично и аккуратно работала по разведанным целям, что на этом участке фронта сосредоточились лучшие контрразведчики французов. Резидента они бы хрен достали, а поэтому сосредоточились на Ярвине.
     А он плевал на них с высокой башни! Однажды, возвращаясь, он даже вышел на полевую кухню французов. Было интересно, правда ли они употребляют лягушек? Черта с два, пахло вареной говядиной и макаронами. Ярвин даже подумал, не пошутить ли над поваром. Утягать у него кусок побольше. Для этого и повара пугать не надо. Хватило бы сноровки обтяпать все незаметно. Только нельзя. В разведке много чего нельзя, даже пошутить. Тем более у французов вовсе крыша съехала. В последнее время они стали разбрасывать разные деликатесы. Даже подбрасывать их за проволочное заграждение. Один лопух с третьей роты даже купился. Он втихую сожрал такие свеженькие, розовенькие сосиски и, похоже, откинул копыта. Деревня.
     Иприта у начальства на этих чертовых французов не хватает, что ли!
     А тут еще собаки. Очередная французская подлянка.
     Похоже, они взялись за него всерьез.

     Он слышал их лай, но до последнего момента надеялся уйти. Не получилось. Хорошо, что все произошло в кустах на болоте, и стрелки за псами не поспели.
     С первым он разделался молча и быстро. Но второго встретить, как следует, не успел. Пришлось повозиться.

     Полковой врач зашивал его без наркоза, часто упоминая про "шайзе". Было больно и непонятно, то ли это о французском говне, то ли о нем, о Ярвине, доставившем вечно пьяному доктору внеплановую работу.

     Оказалось, что ранение кроме всего прочего имеет и положительные стороны. Кроме нашивок за ранение разумеется.
     Гауптман перестал докучать своими откровениями, и принес разведенного шнапса! Ярвин терпеть не мог шнапса, но пришлось пить. И с непривычки ему захорошело. Де еще как!
     А Молчаливый ефрейтор все-таки добился для Ярвина, как для наиболее ценного агента, отпуска и они отправились в тыл. Молчаливый ефрейтор действовал явно не бескорыстно, потому что они отправились прямиком на близлежащую ферму, и "предались безудержному разгулу и разврату". То есть разгул и разврат осуществлял Молчаливый ефрейтор, а Ярвин больше лежал на облюбованном сеновале и наблюдал за жизнью большого двора. И пил молока вволю. Раны побаливали.
     Вечером Молчаливый ефрейтор, по-хозяйски, располагался на широкой кровати фрау Марты, и когда она заканчивала домашние хлопоты, принимал ее в свои объятия. Крепкие ляжки и широкая задница Молчаливого ефрейтора уравновешивались таким же исправным хозяйством спереди, поэтому скоро фрау Марта начинала стонать и подвывать в сноровистых руках служивого. А он оказывался вовсе не таким уж молчаливым. Нашептывал в ее пылающее ушко аппетитные сальности и, кончая в очередной раз, похрюкивал от удовольствия.
     Мало того, днем он повадился тискать хозяйскую дочку на сеновале. Вовсю мял ее шикарные сиськи, залазил требовательной рукой под юбку. Девка, почему-то всегда оказывалась без панталон и скоро его мокрые пальцы вовсю копошились между мясистых половых губ. Ярвину даже нравилось наблюдать, как его кореш доводит ее до оргазма. Единственное чего ему хотелось, посмотреть поближе, как Молчаливый ефрейтор будет ломать целку этой телке.
     И дождался. Молчаливый поставил ее задом к тому месту, где, как всегда зарывшись в сено, лежал Ярвин. И принялся "заводить ее". Гладкая, упругая задница была как на ладони. А кореш Ярвина старался вовсю. Он даже полизал девкину промежность, совершенно по-французски. С кем поведешься того и наберешься. Ярвин со знанием дела оценил ухаживания Молчаливого ефрейтора. Правильно, это по-нашему.

     Доведенная до кондиции, девка издала горлом утробный звук "У-у-у...", и Молчаливый, на всякий случай, сунул ей в зубы кружевные панталоны. И правильно сделал. Она, оказалась как и ее мамаша, изрядной крикуньей. А Молчаливый ефрейтор уже не мог сдерживаться и одним махом всадил. И принялся накачивать. Он работал как трудолюбивый крестьянин, истово, меняя ритм. И кончал раза три. Не вынимая. Правильно. Кайзеру солдаты позарез нужны.
     Они уходили с фермы, и от Молчаливого ефрейтора пахло копченым салом, молоком и бабами. Ярвин с наслаждением втягивал эту крепкую смесь и радовался жизни. Его раны уже не болели, чесались, правда.

     Кстати, Леха, о запахах...
     Я, когда был еще курсантом, познакомился с одной. Курсе на втором - третьем. Целовались уже вовсю, но она пока не давала. Вернулся из увольнения, а назавтра в караул.
     Знаешь, что такое пост номер один. Правильно. Вижу объяснять не надо. В штабе, в тепле, в парадке и при автомате, а ничуть не лучше чем в постовом тулупе на ветру. Стоишь как Аполлон Бельведерский у родимого красного знамени и тоскуешь. Потому как ни шага влево, ни шага вправо...
     Народные умельцы, ерша им в жопу, такую площадку с контактами придумали, что стоит сойти, звон на всю Ивановскую. И бежит помдеж или сам дежурный по части сигнализацию выключать, и мимоходом вставляет тебе фитиль в соответствующее место.
     Так вот, стою, потею от безделья. Полез в нагрудный карман за бумажником. Хрен знает, зачем мне этот бумажник сдался, только я его так и не достал. Аж замер от неожиданности... Сунул руку за пазуху, и вдруг обдало меня горячей пахучей волной. Ее духами, ее девичьим запахом, ароматом горьковатых весенних почек. Так, словно она только что распахнула мою парадку и сходу прижалась своими возбужденными сиськами к моей груди. Ее горячее дыхание, пахнущее парным молоком, на своей шее почувствовал. Ухом чувствую, что ее влажные припухлые губы захватили горячую мочку, пососали, а потом сладкий язык пощекотал где-то под ухом. Я полы ее халатика в стороны и руками вцепился в налитые ягодицы. Надо же, она сегодня и не думает из себя недотрогу корчить, под халатиком то ничего нет! Не то, что в прошлый раз.
     Прижал ее к себе за ягодицы, и давай твердые сосочки по очереди целовать. А она уже стонет, размякла, податливая вся... И тогда я левую руку кладу на ее лобок, средним пальцем между набухших губок. Мокренькая вся! Вот удивительно, почему моей левой руке всегда самое нежное место достается. Палец между губочек, как в сливочном масле тонет. Целочку- пленочку нащупал, придавил слегка. А она только ахнула и затрепетала вся... От клиторчика вниз и обратно. Такое славное ощущение. В жизни испытал пару раз всего. А многим и этого не дано. Не достается, или с дуру своей елдой трах тарарах. Ломай, значит, да спускай поболе да почаще. Тоже мне мастера скоростного спуска.
     И ведь понимаю, что это не более чем фантазии, а наяву чувствую манящий вкус ее солоноватого пота, мну, тискаю и целую, ее отдающееся, чистое и свежее после душа, тело. А самое осязаемое, это мой елдобой, которому до боли тесно и неудобно в ушитых солдатских штанах.
     Сунул руку в карман, чтобы его переложить на привычную, правую сторону. И все, процесс пошел... Успокоил называется!
     Как там в писании, если твоя рука тебя соблазняет... Еще как соблазняет!
     Руки, они в любви посноровистее любых других членов и органов будут. Даже когда в котелке полный улет, руки все как надо делают. Случись такое сутками раньше, я бы просто приподнял мою размягшую недотрогу за попочку и насадил на своего верного Целкломидзе. Пусть и он вволю поработает и порезвится, пора уже. А так, моя правая рука принялась совершать общеизвестные возвратно-поступательные движения в штанах.
     Я ощущал, как вламываюсь в мою целочку и одновременно спуска-ю-у... Сладкая ты моя.

     Не хрена себе! В кальсонах мокро аж до колена. Липкие пятна, того и гляди, сквозь штаны проступят. А этот одуряющий запах ее тела до сих пор кружит голову. Да так, словно ее благодарные губы на своих сухих губах ощущаю. Достоял еще полчаса, пока разводящий со сменой не пришли. Пятен, слава богу, не видно было. Кальсоны к ноге присохли, хоть волосья отдирай. И самое удивительное, что ни до того, не после я онанизмом почти не баловался. Баб и девок всегда в достатке было.
     Ну это Леха грешки молодости, так сказать...
     А, с целкой то?
     Да не сладилось у нас с ней как-то.
     Недели две в увольнение не пускали, набанковал малость...
     Потом неделя в учебном центре, сессия, экзамены на носу. В самоволку и то сбегать некогда было. После подруга рассказала, что ее солдатик с соседней части после получаса знакомства объездил, и отодрал прямо в скверике около нашего КПП. Конечно, жаль малость, уж очень горячая деваха получилась бы, заводная.

     Так вот, я тебе о Ярвине еще не все досказал.
     После отпуска, дела совсем хреново пошли.
     Французы совершенно осатанели. Придумали совсем непроходимую колючку. "Спираль Бруно" называется. И проходы на болотах затянули. По сравнению с этой спиралью минное поле, что тебе райский луг. Саперы, едят их мухи, тупые пошли. Не соображаю не хрена, как и что. Молчаливый ефрейтор сам с ними лазил, и его опять зацепило. Стал совсем хмурый и невыносимый. Он и раньше то к Ярвину особой любви не испытывал. Заботился о нем так словно это не боевой товарищ, а вверенный ему "машин геверен", который протереть и смазать, чтоб не заедал во время стрельбы. Ну и хрен с ним с ефрейтором. Ярвина французы куда больше беспокоили.
     В последнее время он наловчился проползать не по болотам, а около самых пулеметных гнезд, в мертвой зоне. И вроде бы все пока получалось, только от французов того и жди новой подлости. Очень уж коварная нация. Да и Молчаливый ефрейтор видимо понял, что "дело в швах" и без крайней надобности на связь его не отправлял.
     А французы, сердцееды хреновы, точно, удумали. Одним словом, мужик мужика видит издалека. Как они его психологию, раскусили?

     А дело в отсутствии баб на фронте. Похоже, в первую мировую с этим делом было еще строже. Вроде как у нас на Памире. Война дело сугубо мужское, как впрочем, и военная служба. Представь, вот тебе в поиск идти, или хотя бы в наряд. Представил? А баба. У нее положим месячные, течет из нее как из худой канализации, а неделями не то, что подмыться, морду сполоснуть нечем. И другие женские факторы. Ну, представил?!

Звони скорее! Просто подними трубку и набери номер, всё остальное девушка сделает сама. У нас девушки на любой вкус - блондинки, брюнетки, рыжие, худенькие, полные, ... Скорее утоли свой секуальный голод! Вход »