-- Раз! - машинально выкрикнула я.
      Тео звонко рассмеялась:
      -- Ты опоздала, милая. Этот не засчитан!
      С ужасом я увидела, что она снова поднимает карающую длань.
      -- Раз! - торопливо крикнула я.
      Хлясть! - резиновая пластина тяжело опустилась на мои половинки.
      - Два!
      Хлясть! - снова отозвалось ужасное орудие.
      - Три! Четыре! Пять!
      Было что-то глубоко унижающее в том, что мне самой приходилось накликать на себя удары. Сознание противилось этому самонаказанию, ягодицы пылали, я чувствовала, что готова на все, лишь бы дать им хоть минутную передышку.
      Вероятно, именно эта мысль меня и подвела. Перед седьмым шлепком я замешкалась, подсознательно стараясь оттянуть ужасный момент, и он грянул - совершенно впустую! Я страшно разозлилась сама на себя - и невольно пропустила еще один мощный шлепок, заставивший меня буквально заскулись от боли и унижения. Мой зад уже почти онемел, но на сей раз проклятая резина плотно приложилась к одному из самых чувствительных для каждой женщины мест. Отчаянно боясь опаздать и на этот раз, я крикнула:
      -- Семь! - и замерла в ожидании удара.
      Но его все не было и не было. Испуганно, недоуменно я обернулась.
      За моей спиной стояла Тео и спокойно улыбалась:
      -- Осталось всего четыре. Передохнем? Пусть бедная попка пока вернет себе чувствительность.
      Ждать продолжения было мучительно, тем более, что одновременно я испытывала острый приступ похоти и стыда. Казалось, Тео отлично понимала, что я переживаю.
      -- Так и кажется, что самолюбие кроется именно в попке, - со смешком заметила она. - Если хорошенько поработать, его можно выбить за пять минут.
      Она была права: сейчас во мне не было ни грана самолюбия. Было лишь сладострастие униженности, какое-то странное желание пасть еще ниже.
      -- Стегни меня! - попросила я, мучительно стыдясь своего желания. - Стегни между ног!
      Тео хихикнула и не двинулась с места.
      - Ну стегни же! Хлестни! - яростно закричала я, максимально прогибаясь, буквально выворачиваясь наизнанку. Не сомневаюсь, что в этот момент мои набухшие половые губы являли собой весьма аппетитную мишень.
      Тео поднялась и голой ладонью влепила звонкую оплеуху этому ждуще приоткрытому ротику. Потом еще и еще.
      Я даже и не пыталась уклоняться от ударов, наоборот - покорно принимала заслуженное наказание. Во мне словно прорвался давно назреваший нарыв. Это было какое-то очищение.
      Наконец, град шлепков иссяк. Ягодицы и ляжки нестерпимо горели, но гениталии, как ни странно, сохранили повышенную чувствительность. Я пребывала в состоянии эйфории и перевозбуждения. Кажется, мое состояние передалось и Тео. Она опустилась рядом со мной на пол и страстно ласкала пальчиками вход, проникая все глубже и глубже, вводя несколько пальцев, ладонь, потом всю руку... Никогда еще не было у меня такого ощущения наполненности, растянутости, натянутости - словно перчатка. Меня вдруг потряс мощнейший оргазм, я почти потеряла сознание, белая вспышка ослепила меня. Ничего подобного я не переживала никогда в жизни.
      Придя в себя, я обнаружила себя уже развязанной, лежащей на полу, а Теодолина сидела рядом и поглаживала меня, приговаривая:
      -- Ну вот и хорошо, вот и прекрасно! Из тебя получится просто замечательная горничная. А теперь за работу, милая!
      Я встала, покорно натянула пояс, чулки, бюстгалтер, передник - и пошла заниматься домашними делами, ощущая каждое движение воздуха пылающими ягодицами. Роскошные зеркала бесстрастно отражали впечатавшийся в них богатый узор...
      Невольно я полагала, что преодолев мое первое сопротивление Тео станет наказывать меня при каждом удобном и неудобном случае, просто для собственного удовольствия, однако ничего подобного не произошло - она действительно рассматривала меня как ничего не значащую служанку, так сказать, одушевленное орудие домашнего труда. Кары разного рода были всего лишь удобным способом регулировать мои рабочие характеристики. Так дрессируют собаку, объезжают лошадь - она не видела во мне личности, и мне казалось невероятно унизительным именно то, что никто не старался меня унизить специально. Еще ужаснее было чувствовать такое отношение со стороны лощеного выпускника Гарварда. Я прислуживала чете за ужином или завтраком в своем предельно откровенном наряде и видела, что хотя Косту в какой-то степени интересуют мои стати, ему лень даже протянуть руку, чтобы взяться за них. Ну можно ли сильнее уязвить самолюбие юной женщины с отличной фигурой? Оказалось - можно! Для этого еще требуется, чтобы в глазах мужчины читалась безмятежная уверенность: это мне и так принадлежит в любой момент!
      Оставшись одна, в своей комнате я часами анализировала свои ощущения, пытаясь разобраться, действительно ли они хотят меня унизить и наслаждаются моим унижением, либо же это все мои совковые домыслы, так сказать, комплексы самолюбивой букашки. Я не могла понять, как можно с одной стороны ни разу не повысить на меня голос, обращаться на изысканно-вежливом кастильском наречии, а с другой - без малейших колебаний, с полным сознанием правоты наказывать как какую-нибудь рабыню. Ситуация казалась настолько необычной и так захватывала меня, что частенько я наблюдала за собой как бы со стороны и это оказывало благотворное воздействие на мою психику. Короче говоря, мне было не только унизительно, стыдно, позорно - но и безумно интересно.
      Теодолина никогда не бросала слов на ветер: у Касаресов должна была быть горничная с идеальной фигурой, поэтому каждое утро мне приходилось заниматься интенсивной гимнастикой под ее строгим присмотром. Это была настоящая работа, с меня сходило семь потов и все упражнения я должна была делать нагишом - опять же, вовсе не для того, чтобы я чувствовала свою униженность или возбуждение, в просто из соображений удобства: так Тео могла лучше оценить ход и результаты занятий, так ей было проще стимулировать мое усердие длинным дрессировочным хлыстиком. Нет, нет, она им никогда не злоупотребляла, но не спускала мне и малейшей недоработки или небрежности. Стоило чуть замешкаться, едва заметно сбросить темп - и обнаженное тело тут же настигал жалящий укус, причем Тео даже не приходилось для этого подниматься из шезлонга - хлыст настигал меня в любом углу небольшого тренировочного зала. Конечно, было безумно унизительно мчаться по кругу, высоко, словно цирковая лошадь, поднимая колени и все время страшась хлесткого удара сзади по ляжкам, но в том ли состояла цель Тео, чтобы вызвать во мне это чувство униженности? Или это был самый короткий путь к идеальным пропорциям? Мои внешние данные действительно быстро улучшались - каждый вечер я изучала себя в зеркале. Я даже не была уверена, портят ли мое тело короткие розовые полоски, оставленные хлыстом - или они делают его более пикантным и возбуждающим? К тому же они так быстро сходили...
      По выходным, если не было срочной работы, Касаресы любили поваляться в супружеской постели. Тогда я самостоятельно занималась домашними делами, стараясь их не беспокоить.
      Однажды меня призвал в спальню звоночек Тео. Супруги явно только что завершили грандиозную любовную битву: Тео лежала на спине широко раскинув ноги с блаженно-сытым выражением на лице, смуглая, густо покрытая курчавыми волосками грудь Косты лоснилась от пота и он тяжело дышал.

      -- Принеси полотенце и оботри нас! - распорядилась Тео.
      К этому времени я уже слишком хорошо усвоила, что приказы хозяйки не обсуждаются, их следует выполнять - и мгновенно. Подавив смущение, я вернулась в спальню с полотенцем и наклонилась над Тео - конечно, это получилось инстинктивно: я никогда не решилась бы начать с Косты.
      Хозяйка действительно была вся мокрой. Тщательно протирая ее роскошное тело, я почувствовала, что нежное трение ткани слегка возбуждает ее, увидела затвердевшие соски. Коста лениво, из-под полуопущенных век наблюдал за моей работой. Стараясь не обращать на него внимания, я добралась, наконец, и до густой растительности на лобке Тео. Там, в темной глубине влага буквально хлюпала. Я осторожно промокала это озерцо, боясь причинить неудобство, неловко тронуть перетруженную нежную плоть.
      -- Ну хватит, - распорядилась Тео, - сколько можно елозить? Протри ему тоже!
      Сама не своя от смущения, я стала нежно вытирать превосходно вылепленную грудь и плечи мужчины, расслабленно лежавшего передо мной совершенно обнаженным. Мои руки с полотенцем долго в нерешительности кружили вокруг самого главного места, я даже не решалась взглянуть туда, однако я знала, что мне следует как можно быстрее перебороть свое смущение и, собравшись с духом, я все-таки взялась за... за то удивительное, что есть у каждого мужчины.
      Довольно быстро темный член Косты стал поднимать голову, потом твердеть и расти в высоту.
      Теодолина хихикнула:
      -- Маша, пососи-как ему!
      Я не поверила своим ушам: как, жена хочет, чтобы я ласкала мужа у нее на глазах? Да еще таким интимным образом?
      -- Ну, мне долго ждать? - лениво поинтересовался Коста.
      Я поняла, что не ослышалась, быстро наклонилась и неумело коснулась губами горячей, твердеющей плоти.
      -- Святая Мадонна, да ты неумеха! - с досадой воскликнула Тео.
      -- Так научи ее, - откликнулся Коста.
      -- Забирайся-ка на кровать, милая, - распорядилась Тео. - Встань на колени над Костой и повернись ко мне тем местом, без которого не идет никакое учение.
      Я послушно встала к ней задом, прекрасно понимая, что сейчас воспоследует.
      -- Обхвати губами головку! Вот так. Теперь - быстрые круговые движения язычком. Ну, нежнее, легче! Еще! Одновременно двигайся вверх-вниз! Как у нее получается, Коста?
      -- Не особенно! - лениво отозвался супруг.
      Он был абсолютно прав: согласованно производить три разноплановых движения одновременно я была совершенно неспособна. Тео, видимо, так не считала. Взяв с ночного столика толстую целлулоидную линейку, она чувствительно щелкнула меня прямо по гениталиям:
      -- Старайся, Маша!
      Я невольно дернулась, но тут же выровняла ритм движений.
      -- Жахни ей еще, очень хорошо дергается! - рассмеялся Коста. - Тут ее учить не надо!
      Линейка тут же снова опустилась на мои губки. Я попыталась было сжать ляжки, но Тео грозно прикрикнула на меня и я тут же послушно развела их в стороны.
      -- Развернись под правую руку! - потребовала Тео.
      И я поняла, что предстоящее неизбежно. Линейка снова свистнула в воздухе, затем еще и еще, и каждый раз я получала словно удар электрическим током.
      -- Сильнее и чаще! - бросил Коста. Он начинал тяжело дышать. - Врежь ей, врежь еще!
      Самым трудным было угодить одновременно обоим: интенсивно работать губами и языком и послушно держать мишень так, чтобы Тео было удобно. Неважно, что мишенью было столь чувствительное место, неважно, что он уже буквально горело...
      Неожиданно я поняла, что в звуки ударов вкрались какие-то новые обертоны. Очевидно, их уловил и Коста.
      -- Что там хлюпает? - недовольно поинтересовался он.
      -- Маша потекла! - деловито пояснила Тео.
      Только тут я осознала, что пребываю в предельном возбуждении и вот-вот кончу, а моя вагина настолько переполнена влагой, что из-под линейки в стороны разлетаются брызги. Я еще успела подумать: что же это за наказание, если оно меня так возбуждает? И тут же поняла свою обычную ошибку: да нет тут никакого наказания, просто Касаресы обнаружили новый механизм удовольствий и запускают его самым простым и эффективным способом - точными ударами линейкой!
      В этот момент Коста оттолкнул мое лицо рукой:
      -- Тео, давай!
      Супруга мгновенно вскочила верхом на поднятый мною жезл и началась бешеная скачка. Я стояла рядом и чуть не плакала от злости, обиды, неудовлетворенного сладострастия: они меня просто использовали как секс-игрушку и тут же выкинули! Они до такой степени не видят во мне личности, что нисколько не стесняются сношаться прямо на моих глазах!
      Скачка, наконец-то, подошла к концу. Тео вскрикнула и завалилась набок, Коста тяжко дышал, расслабляясь.
      Хозяйка взглянула на меня:
      -- Ну что стоишь? Подрочись, ты же вся мокрая!
      Кажется, с ее точки зрения это был акт сочувствия и гуманности. Но как мне было принять его? Я беспомощно топталась перед огромной супружеской кроватью.
      -- Я сказала - дрочись! - уже с легким нетерпением в голосе повторила Тео.
      -- Я... Я не умею!
      -- Подойди-ка сюда! - поманил меня пальцем Коста. - Раздвинь губы! Шире! Еше! Вот так и держи.
      Я стояла в нелепой позе на широко расставленных ногах, с пальцами, предупредительно разводящими влажные половые губы, и покорно ждала, пока он нашаривал в ящике ночного столика и извлекал оттуда небольшой пластмассовый приборчик на ремешках , а затем ловким движением ввел его мне в вагину, одновременно застегнув на моих бедрах крепления. Включив устройство, он назидательно заметил:
      -- Те, кто не умеет, должны тренироваться. Снять этот вибратор ты можешь только с моего разрешения! А теперь - марш, иди работать!

Звони скорее! Просто подними трубку и набери номер, всё остальное девушка сделает сама. У нас девушки на любой вкус - блондинки, брюнетки, рыжие, худенькие, полные, ... Скорее утоли свой секуальный голод! Вход »